Возможно, вы считаете, что мир, в котором вы живёте устроен несправедливо. Вероятно вам хочется, чтобы мир ваших детей был лучше.
Но для того, чтобы его изменить нужно понимать, почему он таков, каков есть. Почему вместо того, чтобы строить мир всеобщего благоденствия, мы строим мир безумного неравенства.
Как случилось, что консерваторы, вооружившись неолиберальными теориями, которые удобны только богачам и рабовладельцам, получили власть над нами?
Эта ситуация, как я считаю, стала возможна, поскольку в наш мир на мягких лапках безумия пришло явление, предсказанное ещё К. Марксом.
Наступило время, когда прибыль стала образовываться не в торговле или производстве, а в процессе использования фиктивного капитала (так называемых финансовых инструментов). Пришло время финансиализации.
Но может быть я преувеличиваю размер проблемы?
Финансовые инструменты (ФИ) не имеют стоимости, но имеют цену, которая составляет в настоящее время от 600 до 1500 триллионов долларов. Ну или от 6 до 15 мировых ВВП.
Причём последняя цифра кажется мне более реальной после того, как в декабре 2022 года Bank of International Settlements (BIS, Банк международных расчётов) “неожиданно” обнаружил $80 трлн неучтенного долга, скрытого в операциях с использованием ФИ.
Какова должна быть цена “финансовых инструментов”, чтобы сумма в 2,5 раза превышающая госдолг США “завалилась за подкладку”?
Но может быть ничего плохого в финансиализации нет, а наоборот сплошная польза?
Подобно тому, как целью волка не является улучшение санитарного состояния лесов, целью капиталистов не является создание рабочих мест, удовлетворение спроса или спасение человечества.
Целью капиталистов является получение прибыли с приемлемым риском. Использование ФИ удобнее и, как правило, безопаснее, чем вложение в реальное производство.
После отказа США от золотого обеспечения доллара (в 1971 г.) прибыль от использования ФИ в развитых странах очень быстро сравнялась с прибылью от реальной производственной деятельности и начала превосходить её.
Фактически с начала 70-ых вместо того, чтобы вкладывать деньги в производство, предприниматели начали всё чаще вкладываться в финансовые спекуляции. Но при осуществлении финансовых спекуляций не платят зарплату работникам. И соответственно работники не покупают на неё товары.
Спрос растёт медленнее и у предпринимателей ещё больше уменьшаются стимулы для вложений в производство. А деньги то есть, а ляжку то жгут.
И предприниматель между производством и спекуляцией снова выбирает спекуляцию.
Раз нет спроса на рабочую силу, значит нет и реального роста зарплат. Например, в РФ и США за период с 1991 по 2020 отсутствовал реальный (рассчитанный по ППС) рост доходов у половины населения стран.
С 70-ых годов прошлого века начался процесс перевода реального производства в страны, где рабочий вынужден работать за зарплату на грани выживания в страны, где труд не защищён ни государством, ни профсоюзами. Но в таких странах почти нет высококвалифицированных рабочих. Тем, кто переносил производство, куда подешевле, нужно было адаптировать его к низкоквалифицированным трудовым ресурсам. Началась сознательная конструктивная и технологическая деградация производства.
Корпорации перестали вкладывать средства в науку, поскольку новые продукты было бы некому производить. Мир заполнили суррогаты. Подделки-однодневки, отличающиеся друг от друга только внешним видом.
Что же представляют собой финансовые инструменты, и откуда они взялись на нашу голову?
В какой-то момент банки поняли, что могут упаковать долги клиентов, например, ипотечные, в бумагу. Назвать её ценной потому, что у неё есть цена, но нет стоимости. И безнаказанно продать.
Процесс упаковки долгов, ничего не подозревающих заёмщиков, назвали секьюритизация от английского securities (ценные бумаги). И разумеется нашлись желающие получать деньги вместо банка, ничего не делая. Даже не пытаясь вникнуть в реальную цену, и что ещё более важно надежность “ ценных бумаг”.
Логика таких покупателей была проста:
Во-первых, эти ценные бумаги покупались не у Васи Пупкина, а у серьёзной кредитной организации — банка.
Во-вторых, надёжность бумаги определяли специально обученные люди в рейтинговых агентствах. Правда обучены они были в банках и снижать (минировать) рейтинг определённый другим агентством им было запрещено. Но это же мелочи.
Ну и в-третьих, в предлагаемые ценные бумаги входили вторичные ФИ — деривативы, при помощи которых можно было в какой-то степени ограждать ценные бумаги от рисков — хеджировать (от англ. Hedge — ограда) .
Одним из основных инструментов хеджирования стали фьючерсы (сокращение от futures contract). Фьючерс как бы гарантировал, что если люди, чьи долги лежали в основе ценной бумаги в будущем (потому futures) вдруг передумают платить, владелец ценной бумаги всё равно что-то получит. Наверное.
Благодаря фьючерсам и другим деривативам появилась возможность продавать-покупать не сами долги, а изменение их размера или же риск неплатежа по кредиту. Даже если речь шла о целой стране, как в 2010 году показала Греция.
К 2000 году биржи фактически утратили свою роль инструмента нахождения справедливых средневзвешенных цен.
Объём торгов на биржах (общая сумма заключенных сделок) в разы превышают объёмы добываемого сырья, в десятки раз стоимость предприятий, акциями которых там торгуют и в сотни, а иногда тысячи раз объёма финансовых инструментов.
Очевидно, что большинство сделок совершается сегодня на бирже не по законам спроса и предложения, а потому, что продавец считает, что он уже достаточно “заработал” на данном лоте, а покупатель считает, что ещё может “поднять” на нём. При этом само содержимое “лота” им неизвестно, непонятно и не нужно. В результате все эти “зарабатывающие и поднимающие” ложатся тяжким бременем на реальную экономику и делают нас всех беднее.
Фактически мы живём в эпоху капитал-казино.
Ещё Кейнс опасался ситуации, когда предпринимательство превращается в пузырь в водовороте спекуляции: ”Когда расширение производственного капитала страны становится побочным продуктом деятельности игорного дома трудно ожидать хороших результатов”.
Ставь на красное, ставь на чёрное, ставь на зеро, всё равно выиграет казино. Этот принцип безусловно верен и для владельцев капитал-казино транснационального банковского олигархата.
В своей статье (Неизбежность революции) я указывал, что капиталистам в наибольшей степени присущи классовое самосознание и солидарность. Но их передовым отрядом безусловно является транснациональный финансовой олигархат.
Его представители, одинаково одетые, говорящие на одном и том же языке, в одной системе понятий, ездящие на одних и тех же марках машин, летающие на одинаковых бизнес джетах, посылающие детей в одни и те же учебные заведения и даже пользующиеся одними и теми же эскорт-агентствами, являются классическим воплощением классовой теории.
Ну поскольку их объединяет не национальность или религия, а четко по Марксу, общий образ жизни и источников существования.
Демократия является естественным природным врагом капитализма, поскольку наделяет людей политической властью вне зависимости от того, сколько у них денег. Для защиты интересов класса, для того, чтобы продолжать беспрепятственно отбирать простой люд, олигархату нужно было её обезвредить. И как показал кризис 2008 года, владельцы капитал-казино оказались достаточно едины и солидарны, чтобы им это удалось.
Многотриллионные субсидии, выделенные “неподкупными лидерами наций” позволили олигархату, забрав себе любимым прибыль, разделить на всех нас убытки от своей деятельности.
Вожди – спасители бедных банкиров были элементарно куплены, иногда легально, как это происходит в Америке, где прошедшая предвыборная кампания стоила почти 4 миллиарда долларов, но чаще скрыто. Но ни один политик, выделивший народные деньги “на поддержание банковского сектора” не сможет объяснить, какова польза обществу от банковских спекуляций, которые разрушают экономику и увеличивают неравенство.
Так что на “лидеров наций” надежды нет. А на кого есть? Об этом в следующих статьях.
Читайте также:
